— Кто ты такая, что осмелилась приблизиться ко мне? — спросила она властным голосом.

— Я Марья. Жена Ивана. — ответила женщина, дрожа от холода и от страха.

— Иван и Марья. — повторила Зима. — Так это ваших рук творение выходит?

Марья закивала головой, словно забыла, как говорить.

Зима улыбнулась, и глаза её приобрели бирюзовый оттенок, придавая её лицу нежности и доброжелательности.

— Она действительно, как живая! — проговорила восхищённо Зима.

— Матушка Зима! — осмелела Марья, видя теплоту во взгляде этой холодной женщины. — Матушка Зима! Позволь просить тебя!

— О чём ты хочешь попросить меня, чудесница Марья? — спросила Зима, чуть наклонив голову набок, но при этом вновь нахмурила брови. Однако взгляд её по-прежнему оставался добрым, и это придало Марье уверенности.

— Матушка Зима! — громко взглотнув, проговорила Марья, — Нет у нас своих детишек с Иваном, вот мы и слепили это дитя из снега. Смею просить у тебя — вдохнуть жизнь в нашу снежную дочку! Только тебе под силу это, — взмолилась женщина, — ведь она дитя и твоих детей — снегов.

Удивилась Зима такой просьбе, ещё сильнее нахмурила брови, а взгляд её стал тёмно-тёмно синим.

— Да, как ты смеешь, просить меня о таком? — разозлилась она. — Как ты посмела вообще ко мне приблизиться?

Пуще прежнего завыл и подул ветер, заметая снегом всё вокруг. Упала Марья на колени:

— Не гневайся, матушка Зима, молю! Прости меня, глупую бабу! От отчаяния прошу! Душа от горя погибает! Что хочешь со мной сделай, хоть погуби. Нет жизни мне без деток. Ты тоже ведь мать! А ведь весна придёт и растает моя Снегурушка, как и не было её вовсе…

Слёзы катились из глаз Марьи, но тут же от мороза превращались в капельки-льдинки и падали, слегка позванивая. Но слышать этот звук падающих замёрзших слезинок могла только Зима. Растрогалась матушка Зима, прекратилась буря вокруг неё, лишь только лёгкий снежок продолжал срываться с её волос и одежд.

— Такому чуду действительно жалко будет растаять. Встань с колен. — повелела Зима Марье.

Женщина с трудом поднялась на ноги. Фуфайки остались лежать на снегу. А Зима задумалась, повернувшись к снежной девочке.

— Возможно, с этого что-то и выйдет… — проговорила она сама себе, затем распахнула мантию и сняла с себя кулон в виде сердца изо льда. — Это сердце моей сестры Мары. — проговорила Зима.

А Марья похолодела от упоминания этого имени. Помнит она ещё страшные рассказы стариков о владычице зимы, — холодной и властной Маре. Как она с наступлением холодного времени года приходила вместе со злобным владыкой зимы Карачуном. В прислужниках у них были снежный конь Буран и Вьюга-завируха. Вместе они творили страшные дела — крали детей, замораживали стариков и домашний скот, приносили с собой лютую стужу и обрушивали сильнейшие снегопады на поселения. Голодом и холодом губили всё живое. В те времена люди, чтобы задобрить Мару и Карачуна, лепили из снега снежных идолов — снеговика и снежную бабу, олицетворяющих этих зимних владык. И тогда, видя свои воплощения, созданные людьми, жестокие владыки смиловались и меньше наносили вреда. А ещё старики рассказывали, что Мара и Карачун крали солнце, повергая мир во тьму. И однажды Ярило — владыка солнца, разгневался и обрушил на Мару свой огненный луч. Растаяла холодная владычица, лишь мокрое место от неё осталось. А Карачун испугался расправы и сбежал за тридевять земель, в подземное царство и зовётся теперь Кощеем.

С тех пор много времён прошло, и лишь старики передавали эти истории из уст в уста, чтобы не забылись события тех страшных дней. А повелевать зимним временем года стала младшая сестра Мары — Дева Снегов, прекрасная чаровница, которую и прозвали матушкой Зимой, за её доброе и бережное отношение ко всему живому на земле.

И вот стояла теперь Зима и смотрела на ледяное сердце своей старшей сестры Мары. Задумчиво и долго.

— Так тому и быть. — вдруг молвила она.

И с этими словами вложила ледяное сердце в грудь снежной девочке.

И вдруг всё замерло: ни ветерочка, ни падающей снежинки, даже ни единого звука не стало слышно. И в этой замершей тишине разомкнулись уста снежной девочки, и из них вышел пар, подобный тому, что выходит у каждого живого с выдохом в морозное время. Задышала девочка. И с первым вдохом осыпался с её тела снежный панцирь, оставляя гладкую, нежную кожу — розово-белоснежную.

— Снежная кровиночка! — ласково проговорила матушка Зима, глядя на девочку. — Снежевиночка.

А девочка посмотрела на всех своими голубыми глазами, поморгала и улыбнулась.

— Матушка! — проговорила она, глядя то на Зиму, то на Марью.

А Марья ещё пуще прежнего залилась слезами, только уже от великого счастья. Женщина, вытирая слёзы рукавом, похватала фуфайки с земли и накинула их на дочку. А девочка всё стояла и удивлённо смотрела на двух женщин.

И снова задул ветер, а с матушки Зимы посыпались ажурные снежинки. Проведя своей снежной рукой по щёчке ожившей девочки, Зима улыбнулась и, развернувшись, унеслась с резким порывом ветра на снежном коне Буране. И снова настал погожий денёк, как будто ничего и не было. Только сейчас Иван осмелился подойти к Марье. На его глазах тоже проступили слёзы.

— Да, как же это? Да, как же это? — повторял он, не веря своим глазам. И тут вдруг стал целовать и жену, и их ожившую дочку.

Крестьяне повыходили из своих домов и толпами стояли, глазея то на Ивана, то на Марью, то на их дочку Снежевиночку.

В этот день до позднего вечера все жители деревни наведывались к новоиспечённым родителям. Поздравляли с дочерью и приносили дары. Снежевиночку облачили в красивое голубое платье, обшитое белым бисером, которое Марья как-то сшила для продажи, но так и оставила у себя, мечтая когда-нибудь облачить в него свою дочку. И вот её мечты сбылись. Красавица Снежевинка с огромными голубыми глазами, со светлыми волосами, отливающими то золотом, то серебром, с точёной фигуркой и бело-розовой кожей стояла рядом, принимая поздравления и дары от гостей, которым, казалось, не было конца.

И с этого дня для Ивана и Марьи наступили дни, — один счастливее другого. Дочурка Снежевинка цвела день ото дня, радовала глаз. И добра, и прилежна, и помощницей родителям во всём стала. Только печки боялась.

— Ой, жжёт, матушка! — с криком отскакивала от печи, но попыток помочь матери со стряпней не оставляла. Да и в избе ей было душно, вот и сделали ей комнатку на чердаке, куда тепло от печи не доходило.

А однажды, одним прекрасным морозным днём, вышла Снежевинка по просьбе матушки за двор, с детворой погулять. И тут как тут, девчата набежали и выманили её за околицу в прятки играть. Так увлеклась Снежевиночка прятаться